Ровесник, дата не сохранилась

ВЫ СПРАШИВАЛИ

Мартен ЭКЕСТАМ,

Грегори ФИЦПАТРИК,

шведские журналисты

Читатели неоднократно просили нас рассказать о творчестве шведского ансамбля АББА, и не наша вина, что участники группы почти никогда не говорят в интервью о творчестве. На каком бы языке и где бы ни писали об АББЕ, о самом творчестве речь не заходит. Так, американский журнал «Тайм», опубликовав недавно фотографию АББЫ, дал под ней такую подпись: «Бенни Андерссон, Анни-Фрид Люнгстад, Агнета Фальтскуг и Бьёрн Упьвеус. поющие под аккомпанемент 20 миллионов долларов». Далее повествовалось о доходах «предприятия АББА», и лишь в конце приводились слова Бьёрна Ульвеуса: «Мы не поем под диктовку держателей наших акций».

В интервью шведским журналистам, которое мы публикуем на этих страницах, создатели мелодий АББЫ рассуждают о свободе творчества. Конечно, никто не ставит под сомнение композиторское дарование Андерссона и Ульвеуса: мелодии их изящны, легки, доходчивы, прилипчивы даже—люди мурлычут их на пляже, в метро, на шумной улице. Под них можно танцевать, вести беседу, читать, есть и вообще делать массу дел — они приятны, они развлекают, они не мешают никому. Они удобны. Как удобна позиция их создателей, считающих себя людьми абсолютно свободными. Но, как выясняется в ходе интервью, свободными во всем, что не мешает их благополучию на рынке. В вопросах журналистов чувствуется раздражение: неужели вы не видите, что не вы хозяева вашего богатства, а ваше богатство управляет вами! В ответах тоже чувствуется раздражение: хватит без конца твердить об этом; мы сами по себе, мы делаем только то, что хотим. Но, видимо, если музыканты устали доказывать, что они свободны, а журналисты (заметьте, сотрудники буржуазного издания) настойчиво продолжают говорить о коммерческой заданности творчества АББЫ, значит, что-то в »том есть? Это что-то видно всем, в том числе и столь упорно твердящим о своей свободе музыкантам.

Статистика гласит: вы вряд ли найдете Библию в каждом шведском доме, но в каждом шведском доме вы наверняка увидите хотя бы одну пластинку АББЫ.

Статистика гласит: оборот капитала в шведской индустрии грамзаписи упал в 1978 году на 10 процентов только потому, что в том кошмарном году АББА не выпустила ни одного альбома.

Статистика гласит: по данным на начало прошлого года АББА продала во всем мире 150 миллионов своих пластинок.

Хватит статистики? Еще?

Пластинки АББЫ продаются: в Западной и Восточной Европе, в США, в Японии, в Австралии, в Африке, в Индии. Говорят, скоро падут Латинская Америка и Китай.

Ведет дела АББЫ компания «Полар мьюзик интернейшнл» (ПМИ), половиной коей владеет АББА, а второй половиной — менеджер АББЫ Стиг Андерсон по кличке Дубина.

Но ПМИ отнюдь не ограничивает себя делами музыкальными. В ведении ее находятся: одна из крупнейших в Европе картинных галерей; компания по сдаче внаем производственных помещений; ей принадлежит изрядная доля в компании, управляющей недвижимостью, в том числе и стокгольмскими общественными банями. Не брезгует ПМИ и нефтью. А недавно путем замысловатых банковских операций АББА стала крупнейшим в Швеции производителем велосипедов. Национальная экономика вряд ли может теперь обойтись без АББЫ: по части экспорта ее опережает разве только автомобильный концерн «Вольво». Но ежели дело пойдет такими темпами...

Стигу Дубине Андерсону 50 лет, в прошлом он учитель. Он начал сочинять песни в середине пятидесятых годов, в шестидесятом одна из его песенок стала всешведским хитом. А к концу шестидесятых песни Дубины заполняли все шведские таблицы популярности. За полтора десятилетия он создал две тысячи (две тысячи!) песен. Он основал «Полар мьюзик» и начал искать «свою» группу. Именно Стиг Дубина Андерсон создал АББУ и имидж АББЫ, именно он «повинен» в международной популярности ансамбля. Он также является их финансовым богом.

СТИГ ДУБИНА АНДЕРСОН

Балдерсгатан — живописная маленькая улочка в Стокгольме. Все дома на ней каменны и солидны: монументы преуспеяния. Дом № 1 — не исключение. Да почему бы ему и не быть каменным и солидным? Ведь в нем штабквартира АББЫ.

Почтенное четырехэтажное здание. Внутри все белое да беж, коврами устлан пол и лестницы, на стенах серебряные, золотые и платиновые диски. Премии богатству.

Кабинет директора огромен и воздуха полон. Кнопочные телефоны, шикарная стереосистема, полотна Шагала и Пикассо (оригиналы, заметьте).

Я замечаю, что у него дрожат руки. Знакомый симптом — «стресс делового человека». Цена успеха АББЫ. Многие люди приписывают этот успех деятельности Дубины. Был ли этот успех запланирован? Или просто удача?

— Все, что было после первого успеха, запланировано. Но не забывайте, что в основе нашего успеха лежит талант. Я рано понял, что Бьёрн Ульвеус и Бенни Андерссон — очень талантливые авторы. Но я понимал еще одно: когда вы никому не известны, самый главный момент — удачная продажа ваших произведений. Мы были первой группой в мире, которая стала продавать свою продукцию различным компаниям в разные страны. Обычно вы имеете дело с одной и той же фирмой грамзаписи, которая потом и распространяет вашу продукцию по. всему континенту. «Знающие люди» тогда удивлялись, но оказалось, что мы поступили правильно.

— Вы написали для АББЫ массу вещей. Но на последнем альбоме вы не упомянуты в качестве автора песен.

— Я совсем перестал писать песни. Я начинал в пятидесятых, в шестидесятых я был самым популярным шведским композитором. Но сейчас я должен уступить дорогу другим талантам. Слава богу, Бьёрн и Бенни прекрасно справляются и без моей помощи.

Кроме того, у меня на творчество просто не осталось времени! Я обязан изучать экономику, право, теорию управления. Следить за биржевыми операциями. Вкладывать деньги в собственность. Мы ведь должны пускать в оборот — и наилучшим образом — те деньги, которые нам удалось заработать. Потому я отныне только директор компании.

— А каковы функции директора?

— Ну, управление собственностью, принадлежащей компании: картинная галерея, акции, нефть... Мало ли что. Я очень занят. Потому ПМИ ведет дела только АББЫ: у нас нет времени на других музыкантов. Вот когда мы наймем себе хорошего управляющего...

Но мы сейчас как раз собираемся основать свой собственный фонд, который будет поощрять начинающих музыкантов. К тому же мы дали денег стокгольмскому концертному залу на новый орган. Не скажу точно сколько, но много денег. Так что, видите, мы все же вкладываем капиталы в музыку.

— Вы член Ассоциации шведских фирм грамзаписи. Эта организация в течение долгого времени добивается специального налога на чистые кассеты для магнитофона. На что пойдут деньги?

— В прошлом году в Швеции было продано 25 миллионов чистых кассет, и только пять миллионов кассет с записями. Большинство чистых кассет приобретается для того, чтобы переписывать с пластинок и кассет друзей.

Понятно, как много теряют при этом фирмы грамзаписи. Шведское правительство признало необходимость такого налога (около восьми процентов). Лично я предпочел бы еще больший налог. А полученные деньги распределялись бы между музыкантами, авторами, издателями...

— Вы часто ссоритесь с журналистами. Почему вы так плохо относитесь к прессе?

— Потому что они задают дурацкие вопросы

— Ну хорошо. Вот сугубо музыкальный вопрос: какие новые турне предполагает совершить АББА?

— Мы обсуждаем несколько новых проектов. Нас пригласил президент Анвар Садат выступить на фоне пирамид. Но пока мы еще не приняли окончательного решения. Также мы планируем приобрести или нанять большой самолет, который может доставлять нас на концерты в том случае, если на них ожидается не менее ста тысяч слушателей. На меньшие аудитории мы намерены не соглашаться.

— Каким образом вы, одна из самых процветающих шведских компаний, намерены помочь хворающей национальной экономике?

— Эти болезни характерны для всего западного мира. Мы должны понять, что не имеем права тратить больше, чем можем себе позволить: мы, то есть весь народ Швеции. Первым шагом, как мне кажется, должно стать замораживание цен и заработной платы. Мы также должны помочь снять столь высокое налоговое бремя с держателей акций и ценных бумаг. Ведь, в конце концов, люди, вкладывающие деньги в акции и ценные бумаги, помогают компаниям, следовательно, национальной экономике. Да и мало ли что... Ну хватит, ваш час истек!

БЕННИ АНДЕРССОН

— Вы начинали как рок-музыкант. А потом под руководством Стига Андерсона вы переключились целиком на изготовление песен, подходящих для шведских таблиц популярности (в Швеции было два типа таких таблиц — одна для песен иностранного происхождения и для рок-музыки, вторая — сугубо шведских вещей, очень аккуратненьких и вполне безобидных). Почему вы так сделали? Многие ваши прежние поклонники — поклонники ваших социально ориентированных рок-песен — сочли это предательством.

— Я могу понять их чувства. Но это все в прошлом. АББА существует уже одиннадцать лет, мы — реальность, мы то, что мы есть, и нас любят такими, какие мы есть. Мы находимся в привилегированном положении, потому что мы можем выбирать. Мы независимы. Нас всегда критиковали за то, что мы якобы подлаживаемся под вкусы аудитории, говорили, что мы сугубо коммерческая, сознательно коммерческая группа. Но это совершенно неверно, потому что мы единственные музыканты в этой стране, которые могут себе позволить делать то, что хотят делать.

— В экономическом отношении?

— Нет, в артистическом! Потому что у нас есть все. У нас есть своя студия. У нас есть деньги. У нас есть статус.

— Да, у вас есть статус. И этот статус нечто предполагает, от вас ждут чего-то определенного...

— Нет, я не стал бы так говорить. Мы сами предполагаем что-то определенное, когда начинаем что-то делать. Но мы никогда не программируем наше творчество: тот ждет от нас того-то, а этот — этого. Мы делаем пластинки ради самих пластинок, и мы просто всегда стараемся сделать их как можно лучше.

— Но я знаю, что вы лично любите музыку более сложную, серьезную, менее доходчивую, чем та, которую исполняет АББА.

— Мало ли что я люблю!

— И вы можете не кривя душой сказать, что вас полностью удовлетворяет та музыка, которую играет ваша группа?

— Да, я могу утверждать это. Вы говорите, что слышали, будто я люблю более серьезные вещи. Конечно, я воспитан на серьезной музыке, на хорошем роке. Но ничто не захватывает меня так, как крепко сделанная поп-песня.

— Как вы пишете песни?

— Все вместе. Я пишу мелодии чаще, чем Бьёрн. А Бьёрн чаще пишет тексты. В общем, пятьдесят на пятьдесят. Мы сначала пишем музыку — это легче, когда приспосабливаешь под музыку стихи. В нашем случае. Мы ведь не вкладываем в свои песни какое-то «послание», какую-то идею. Тогда пишутся сначала стихи, а музыка — потом.

— Но разве в своих песнях вы ни о чем не говорите?

— Я этого не сказал. Точнее, я так не думаю. Наша цель — развлекать людей. Этого уже достаточно. Мы можем иметь свои собственные мнения по любому поводу — от политики до религии. Но у индустрии развлечения свои законы. Если вы считаете, что ваша музыка должна нести какую-то мысль, агитировать, пропагандировать что-то — тогда и делайте такую музыку. И я бы делал это, если бы считал, что есть какие-то серьезные вопросы, о которых я должен высказаться, что-то очень важное, о чем я должен говорить. Если бы я думал так, я поступал бы в соответствии со своими мыслями. То есть, если бы я был другим человеком...

— Но вы не такой человек?

— Да. Швеция — свободная страна, и каждый может делать то, что хочет. Я предпочитаю развлекать.

— А для читателей вы не хотели бы высказать свои политические взгляды?

— Ха-ха-ха! Нет. Я не хотел бы этого делать

— Я никогда не встречал упоминания о том, какую политическую партию вы поддерживаете.

— Еще бы! Кем бы я ни был, я никогда об это^ не стану говорить.

— А почему?

— Ну, тогда бы люди говорили: мы не будем больше покупать пластинки этого левого. Или, если бы я был правым, тогда мои пластинки не покупали бы люди с левыми взглядами.

— А вы действительно правый?

— Нет, что вы! У меня мурашки по коже бегут, когда я задумываюсь о политической ситуации в Швеции. Наши политиканы... Впрочем, хватит об этом.

— Вас критикуют многие радикально настроенные музыканты. Как вы считаете, критикуют справедливо?

— Я понимаю тех, кто говорит, что вот, мол, наша музыка легковесная, чистое развлечение, ничего более.

— Значит, вы считаете, что вас критикуют только за то, что вы делаете музыку для развлечения?

— Ну, я привел это только как пример. Думаю, в глазах критиков это не самая худшая наша черта. Они часто набрасываются на нашу предпринимательскую деятельность.

— Вы так легко об этом говорите.

— Все зависит от того, какой вы человек. Некоторым людям не нравится путь, которым они достигли успеха. А мне нравится моя жизнь. Я ничем не поступаюсь, делаю только то, что хочу.

Перевела с английского

Н. РУДНИЦКАЯ